Он только кажется надменным, потому что не любит рассказывать о себе. Кажется замкнутым, ибо его личная жизнь закрыта для всех; недружелюбным, потому что светским тусовкам предпочитает одиночество, мотивируя это тем, что популярность - результат работы, а не частоты выходов в свет.
Александра Домогарова впервые заметили после «Графини де Монсоро». Полюбили после исторической эпопеи Ежи Гоффмана «Огнем и мечом», где он сыграл украинского народного героя Ивана Богуна. Для самого Домогарова после этой роли открылись двери в европейскую киноэлиту. И началась просто бешеная популярность в Польше, где его лицо буквально преследует с обложек журналов, маек, наклеек на чашках. В России Домогарова называют секс-символом, а по опросу русского издания журнала Harper’s Bazaar, он был признан самым стильным актером 1999 года.
Но сам себя он считает в первую очередь театральным актером. За исполнение роли Жоржа Дюруа в спектакле «Милый друг» Домогаров получил престижную театральную премию «Чайка» и был назван лучшим актером театрального сезона 1996–1997 годов. В прошлом году за роль Вацлава Нижинского в спектакле театра на Малой Бронной «Нижинский, сумасшедший Божий клоун» Домогаров был награжден премией фонда Дягилева при ЮНЕСКО.
Встретиться с Александром Домогаровым белорусским журналистам удалось на «Славянском базаре в Витебске».
ОГНЕМ И МЕЧОМ
- Все началось с того, что режиссер Ежи Гоффман и его продюсер заняли часть денег на телевидении. Сумма была очень маленькой, и ее хватило лишь на то, чтобы сформировать творческую группу и начать работу по подготовке сценария. А потом эти люди совершили фантастическую для Польши вещь: никто до них ничего подобного не делал и после не повторил. Пан Гоффман с продюсером фильма в одном из крупнейших польских банков заложили все свое имущество — квартиры, дома, дачи, машины, — что дало возможность взять первый кредит в несколько миллионов долларов. Начали съемки, банк «увяз» и стал давать деньги дальше, что вылилось в восемь с лишним миллионов...
Съемки этого фильма, профессионализм «съемочной машины» Гоффмана меня поразили! Единовременно на съемочной площадке находились 5 тысяч человек и 500 лошадей, были разбиты специальные лагеря и организована доставка продуктов. Ведь съемки шли на огромном танковом полигоне под Познанью, месте, совершенно оторванном от цивилизации.
Уже за первый weekend фильм собрал в Польше 240 тысяч зрителей. Через 2,5 месяца сборы от проката полностью покрыли кредит, а через три месяца - процент. И на сегодняшний день только в Польше «Огнем и мечом» посмотрели 8,5 миллионов человек. Недавно премьера фильма прошла в Австралии, где проживает 100-тысячная польская диаспора.
- Ежи Гоффман искал актеров по всей Европе. Как вы оказались в этой звездной компании?
- Это чистая случайность. Богдан Ступка уже давно в дружеских отношениях с паном Ежи. Руслана Писанка тоже была знакома с Гоффманом по какому-то кинофестивалю. Я - нет. На мою роль был утвержден один очень известный польский артист, однако в последний момент ему подвернулся другой контракт. Гоффман начал искать актера в Украине. Не нашел. Послал запрос в московское агентство. Он выбрал меня по рекламной кассете...
- А что он искал?
- Не знаю, но... У пана Ежи была замечательная жена Валентина родом с Украины, которая, как я понимаю, была «серым кардиналом» во всей этой истории. Гоффман показывал ей все кассеты. Именно Валентина выбрала Изабеллу Скорупко (она полька, но сейчас живет в Швеции). Просто ткнула Гоффману пальцем после просмотра «Золотого Глаза»: «Вот тебе Елена». И, думаю, я тоже был выбран с ее легкой руки. Светлая ей память, потому что этой женщины больше нет в живых...
- Во время съемок вы чувствовали повышенное внимание к себе со стороны пани Гоффман?
- Она очень хорошо ко мне относилась! После сиюсекундного утверждения на роль Гоффман пригласил меня на обед к себе домой. И с этого дня у нас сложились отношения, как у отца с сыном. Я просто не нахожу другой формулировки. Он даже чем-то похож на моего отца: такой же коренастый, плотный, небольшого роста, очень энергичный. И в работе он дико заводной, энергия прямо выплескивается. А Валентина всегда была очень спокойной. В последний съемочный день (а Гоффман снял картину за 111 дней!) она 8 часов просидела на площадке, хотя была уже очень больна (ей оставалось жить чуть более месяца). Она смотрела последнюю сцену картины и все не соглашалась: «Нет-нет! Еще раз. Нет любви!»...
- Что вы думаете о затронутом в картине периоде истории?
- Мне задавали очень много подобных вопросов, особенно в Киеве. Я не хочу говорить о политике. Я не считаю, что Гоффман преследовал в своей картине идею политической интриги. Мы с ним много говорили на эту тему, и он не.однократно повторял: «Меня интересует история любви на фоне катаклизмов. Самое главное для меня, что даже во время страшной войны Она любит Его, Он любит Ее, а вот Он любит Ее, но Она Его не любит». Может, я не такой большой знаток истории, но я не увидел в этой картине национальных противопоставлений. Может, потому что я не украинец, а россиянин. Правда, мой дедушка носил украинскую фамилию и жил некоторое время в Одессе.
- Переводя стрелки на Гоффмана, скажу, что если ты 15 лет вынашиваешь замысел картины и наконец тебе дают возможность ее снять, то ты настолько к этому готов!.. Пан Ежи как-то спросил меня, смотрел ли я «Капитанскую дочку» режиссера Прошкина. Я этой картины не видел. И Гоффман полтора часа мне рассказывал, как бы он снял «Капитанскую дочку»! Это надо было слышать! Думаю, у него бы получилось.
Нельзя снимать кино картонно. Я не хочу судить, но, например, «Ермак» - картонное кино. Все персонажи там такие чистенькие, такие отутюженные. Даже татары - с хорошими шапочками, соболями начесанными. Но такого не было, не могло быть, и это надо понимать! На съемках «Огнем и мечом» нас подводили к чану с какой-то грязью и огромными кистями обмазывали наши новенькие, расшитые серебром костюмы. Лица вымазывали специальной сажей. Я еще спрашивал: «Ребята, не жалко портить костюмы?». Они: «No, no». И заставляли меня нырять в какую-то бочку с гадостью. Мой герой Богун по роли все время ходит в крови. Малоприятно, но правдиво.
- Какие отношения сложились у вас за время съемок с Богданом Ступкой?
- Я к нему как к мастеру относился. А он - как любитель порассказывать. Сначала все мне рассказал про Юрко Богуна. Я был достаточно «исторически» подкован в этом плане. А так по фильму мы мало пересекались и в гостиницах жили разных.
- Ваш герой в своей любви неистовый, пылкий, даже дикий. Тяжело ли вам было играть Богуна? Вы, кажется, в жизни поспокойнее...
- Вы хотите узнать степень моей собственной дикости? Есть немного... Потому что, если любишь... Я так люблю, что могу не понимать, что я делаю. У меня иногда падает планка, честно вам скажу...
- Как сложились за кадром ваши отношения с Изабеллой Скорупко?
- Что вы имеете в виду?
- В фильме вы ее столь нежно любите. Насколько в жизни она ваш сексотип?
- Это мой сексотип, скажу откровенно... Я очень боялся встречи с Изабеллой. Честно! Она то уезжала, то приезжала, родила девочку, приехала на съемки с грудным ребенком. Ей было сложно, потому что постоянно приходилось срываться с площадки в гостиницу, чтобы покормить младенца. Но на самом деле меня удивила ее простота общения. К слову, я до сих пор не понимаю, на каком языке мы общались. Это сейчас я «вшистко добже розумем», а тогда я вообще с трудом понимал, о чем говорят между собой поляки. А Изабелла - удивительно трогательный, совершенно не звездный человек. Открытая, интеллигентная девчонка. Именно девчонка. Потом мы вместе снимались в Швеции. У нее была главная роль, а у меня - второго плана. В Швецию я попал с ее легкой руки. Им был нужен русский актер, и она сказала: «Не надо искать, вот вам телефон, звоните».
НЕ ЛЮБЛЮ ГЕРОЕВ. ТЕМ БОЛЕЕ - ЛЮБОВНИКОВ.
- Есть ли у вас в театре четко очерченное амплуа?
- У меня было четко очерченное амплуа в театре Советской Армии, где 10 лет я играл то, что больше всего не люблю, - героев-любовников. Мне это так надоело! Я решил уйти в театр Моссовета на роль Марата в пьесе Арбузова «Мой бедный Марат». Меня не понимали, говорили: «Ты очень много теряешь». Но я был тверд: «Ухожу и все». А потом был «Милый друг» по Мопассану, от которого я хотел всеми силами «отбрыкнуться», ибо понимал, что меня снова тянут туда же. Но мне удалось сыграть эту роль так, как никто не ожидал. Для меня лично определенной вехой в моей театральной карьере стала роль Нижинского в спектакле «Нижинский, сумасшедший Божий клоун» в театре на Малой Бронной. А что касается кино, то недавно я прочитал очень интересный сценарий фильма «История русского террора». В картине мне предложили сыграть... попа Гапона. Сначала я не понял: «Я и поп Гапон?». В результате на днях еду в Питер на примерку костюма и грима.
- Есть роль, о которой вы мечтаете?
- Моя мечта скоро может воплотиться в жизнь. Если все будет нормально, в январе я сыграю в спектакле «Портрет Дориана Грея».
- Случалось, чтобы вас переутверждали на роли?
- Конечно. На роль де Бюсси, к примеру, сначала был утвержден совсем другой артист. Потом, когда пришел новый режиссер, все переиграли, потому что он был не удовлетворен отснятым материалом. Так случилось и с картиной Бориса Бланка «Если бы знать...» по чеховским «Трем сестрам».
Мне предложили роль Соленого — я отказался, поскольку по своим личным причинам не хотел играть человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Начал сниматься очень известный артист, но через месяц его сняли с роли, и все пересняли со мной. И сегодня я думаю, что Соленый — моя самая характерная роль в кино. Все остальное — «использование лица».
- Он был одним из тех, кто не хотел, чтобы я снимался в картине. Режиссер его переубедил, и уже после месяца съемок Жигунов сказал: «Я рад, что так получилось. Давай все недоразумения оставим в прошлом». У нас никогда не возникало конфликтных ситуаций. Сергей делал обо мне передачу на телевидении по своей инициативе. Сейчас он вынашивает идею новой картины, где для меня найдется роль. Нет, мы не друзья. Но у меня была сложная ситуация, когда я обращался ко многим людям в Москве, звонил, в том числе и Жигунову. Его не оказалось дома, но он был первым, кто на следующее утро мне перезвонил. И не для того чтобы отметиться, а действительно помочь... Он очень сложный человек, и, может, поэтому я заведомо не иду на дружбу с ним. Мы с ним замечательно общаемся на расстоянии, встречаемся, шутим, выпиваем. А так, у каждого своя жизнь.
- Вы никогда не боялись остаться невостребованным актером?
- Нет, у меня даже мыслей таких не было. На первом курсе я думал, что гениален. На четвертом, что еще более гениален. Я тогда снялся в своем первом фильме «Наследство» и полагал: «Вот сегодня этот фильм покажут на экранах, а завтра я проснусь знаменитым!». Назавтра я проснулся, прошел по улице, и на меня никто не обратил внимания. Вот и все... А когда пришел в театр, то понял, кто я есть на самом деле. Это было страшное падение.
- Вы верите в гороскопы?
- Знаете, я последний раз читал гороскоп лет восемь назад, когда у меня не было работы.
- Помогало?
- Нет! Хотя я так усердно читал про Раков (я - Рак), и все вроде бы совпадало. А в конце этой книжки с гороскопами был совет: бросать монетку, и в зависимости о того, как она ляжет - орел или решка, - можно было узнать, удачный или нет сегодня у тебя день. В конце концов я перестал бросать монетку, потому что мне все время выпадало «у вас сегодня плохой период в жизни», что я и сам знал. Потом «у вас хороший период», но лучше моя жизнь не становилась. В общем, со мной было, как в том анекдоте, - «а потом я понял: так ведь тогда-то у меня как раз была белая полоса...»
Белорусская Деловая Газета N 812. 4 августа 2000 г.
Анастасия Костюкович
