- Александр, о вас говорят, как о человеке закрытом, недоступном — этакий одинокий волчара.
- Я одинокий волчара и есть — это правда. А закрытый, потому что не приемлю никаких фотосессий и рассказов о личной жизни.
- А еще какой вы? Как могли бы себя охарактеризовать?
- Я — эгоцентрист. Все должно крутиться вокруг меня. Как говорится, этот мир должен прогнуться под нас. (Смеется). Утопия, конечно. Но когда пойму, что это не так, тогда надо будет уходить из профессии.
- У вас очень уютный и красивый дом. Насколько вы допускаете в него женщин?
- Ни насколько. Сюда вхож один человек — мать моего сына Саши, Ирина. Она единственная имеет право здесь быть. Ира мне друг. Но опять-таки — это мой дом.
- И цветы растут, и собаки живут, когда их любят. Собак завел, поскольку появилось желание окружить себя преданными существами, на которых можно положиться. Когда они были маленькими, то получили от меня определенную дозу любви: теперь уже можно уезжать-приезжать, уходить-приходить — ничего не изменится. Я знаю, что эти звери никогда меня не предадут.
- Зрители узнали об актере Александре Домогарове после фильма Ежи Хоффмана «Огнем и мечом». В Польше вы с тех пор национальный герой, вам там поклоняются.
- В Польше меня любят, все время зовут, но никто мне там не поклоняется. Здесь я на Маяковке в метро не смогу войти, а в Польше совершенно свободно гуляю по улицам, и никто внимания не обращает.
- В одном из своих интервью Хоффман говорил, что денег на картину не было, и актеры полгода работали без зарплаты. Вас это тоже коснулось?
- Я тогда о деньгах вообще не думал. Хотелось только работать, работать и работать.
- Но надо же было на что-то жить? Не воздухом же питались?
- И воздухом питался, и зарплату сорок-пятьдесят рублей получал, и картошку с макаронами ел. (Задумывается). Хоффман настолько напоминал моего покойного отца. Те же глаза, такой же лысоватый, энергичный, бешеный, взрывной.
- А вы ведь тоже, говорят, взрывной?
- Я очень спокойный. (Улыбнулся). Да, взрывной. Но неважно. Когда мы картину закончили, Хоффман сказал: «Ты мне как сын». А я уже давно воспринимал его как «тату»: по-польски «тату» — отец. Мы с ним были на «ты», разговаривали о многом. Я единственный бывал у него дома, познакомился с женой, внуками. Мы и сейчас общаемся по телефону, но, к сожалению, редко. Хотелось бы чаще.
- А еще раньше, в середине девяностых, два с половиной года вы работали в польском театре и играли на польском языке. Как вы жили тогда?
- Хорошо жил, замечательно — бил чашки и тарелки об стену. Просто сходил с ума по родине! Надо было обладать диким терпением, чтобы выносить меня тогда. Я играл в театре и понимал, что есть работа, что я — должен. Но понедельник был выходным днем, а я не дома…
- Разве актер не должен быть космополитом?
- Не знаю. Если речь обо мне — я не могу. Понимаю, что молодые очень хотят уехать — и ради Бога, если могут оторваться навсегда или на время — наверное, это правильно. Я вырос в гнезде и воспитан на другом. Мама не обедала без папы. Без мамы никто — ни бабушка, ни мы с братом Андреем — не садились за стол. Либо папа ждал маму. Когда все были в сборе, накрывался обед, хотя, по русским меркам, это был уже ужин. Вы обратили внимание, у меня в гостиной стоит большой обеденный стол из черного стекла? Я сразу решил: стол в гостиной должен быть. Из дома уезжать мне всегда тяжело…
- У вас ведь недавно юбилей был?
- Я не хотел отмечать день рождения в этом году, потому что накануне погиб мой первый сын Дима. С другой стороны, хотел — вопреки всему. Я понимал, что мне сорок пять и люди ждут. И 12 июля в четыре часа дня я понял, что ко мне никто не придет. Два-три поздравительных звонка и все — телефон умер. Причем, осторожные такие звонки были: «Ну, поздравляем, в общем». А в шесть вечера гости вдруг пошли косяком. Мы вынесли из дома все стулья и столы, положили три ковра на газон — больше было некуда сажать, а гости все ехали и ехали… Человек двести. Я даже не сел за стол. Двадцать три человека были из класса. Большинство из них я не видел лет тридцать. Девочек всех узнал, а мальчиков — с трудом.
- Интересный факт вашей биографии — в институте вы, оказывается, были отличником и получали повышенную стипендию? Как это вам удавалось?
- А что тут сложного? «Двойки» я хватал только по политэкономии и истории КПСС, ну, еще приходилось пересдавать историю зарубежного театра.
- Повышенная стипендия — это сколько рублей? И куда шли деньги?
- Получал двадцать пять рублей, и все деньги уходили на курс. Выпивали, гуляли.
- В вашей гостиной стоит раскрытый рояль и ноты на пюпитре. Это ведь не для красоты? Играете?
- Только когда никто не видит и не слышит. Иногда мне это очень помогает. Я еще и петь люблю, хоть и не дано. Это не моя стезя. Но всегда могу отдать дань настоящему таланту. Смотрю на Олега Меньшикова и вижу, что он гениальный. А журналисты: «Меньшиков кончился, Меньшиков все!» Я говорю: «Подождите». — И он выстреливает. После этого отовсюду: «Вот это Меньшиков, молодец! Талант!» С врагами надо так: что бы в жизни ни было — пересиди, перебори. Я полтора года вообще молчал.
- Почему?
- Потому что принес на Первый канал идею фильма о Колчаке: думаю, вам не надо пояснять, кто должен был играть главную роль. Четыре года просидели в Питере: ломали голову над этой идеей. В результате был написан гениальный сценарий, думали, какого режиссера пригласить... А через некоторое время мне сказали: «Знаете, Александр, вы как-то не подходите. Нет, но если будут еще какие-то идеи, вы приносите». Вот как после этого жить? Как не озлобиться?
- Завидовать нельзя, но я завидую тем, кто по сути своей борец. Вот у таких людей есть защищенность. Попадает, к примеру, в аварию и сразу начинает кричать: «Я? Да вы что!» Пускай он не прав, а как-то так выходит, что прав. Почему человек, убивший моего Диму (старший сын. — Прим. ред.), должен быть освобожден от ответственности? Я этого не понимаю! Пусть мне тогда объяснят, в мои сорок пять лет, что надо жить как-то по-другому. В XIX веке люди от такого позора стрелялись. Но сейчас-то это уже невозможно… Тогда пойди и скажи: я виноват. Я бы мог сам его наказать, но хочется справедливости. Для этого работаю в театре. И если у нас на спектакле «Сирано де Бержерак» зрители плачут, значит, это не просто так?
- Когда за вашим большим столом в гостиной собираются друзья-актеры, вы о чем разговариваете? Только о работе или о чем-нибудь еще?
- Нет, сначала не о работе, а заканчивается все работой. Кто, что, где и как сыграл, кто какой артист — а как иначе?
- Александр, вы только что закончили съемки в Санкт-Петербурге в мелодраме Дмитрия Светозарова. Насколько мне известно, вашей партнершей была молодая актриса Полина Филоненко, о которой сейчас говорят как о новом ярком таланте. Что вы можете сказать как мэтр от искусства? Действительно она такая необыкновенная?
- Во-первых, я никакой не мэтр и могу судить о своей партнерше только как партнер. Когда приехал на площадку, мне показали фотографию Полины и сказали, что она была Сонечкой Мармеладовой в «Преступлении и наказании». Но я не смотрел этот сериал — выключил телевизор на второй серии. В институте я играл Раскольникова, и имел свое видение, поэтому меня сразу «замкнуло». Потом пришла Полина. Маленькая девочка неяркой внешности. Но она сыграла все на столько тонко, серьезно тонко! Я мог над ней шутить, поддевать ее и так далее — Полина оказалась удивительно податливой на различные актерские провокации, любую импровизацию. Когда мы с ней последнюю сцену сделали, она вдруг сказала: «Будто «Оскара» получила». Я не понял: «В смысле?» — «Я с вами отработала двадцать дней. Будто «Оскара» получила». — «А кого ты ждала?» — «Ой, я думала, вы такой мутный». Это у них, у молодых питерских, такой жаргон. Вообще, я часто сталкиваюсь с тем, что мне говорят: «А вы, оказывается, совсем не такой, как мы думали». — «А что вы думали?» — «Мы думали, вы ужасный».
ВЫБОР
Место жительства: Москва
Дизайн дома: Смешение стилей
Мобильный телефон: Nokia
Часы: Longine
Алкоголь: Водка
Марка одежды: Нет
Автомобиль: BMW
Фитнес-клуб: Нет
Любимый ресторан: Нет
Кухня: Русская, украинская, польская
Место отдыха: Дом
Сигары/Сигареты: Сигареты
Цвет: Черный
Бутик: Нет
БЛИЦ-ОПРОС
Самый дорогой подарок который вы дарили? - Ребенок.
Самый дорогой подарок, который вы получали? - Ребенок.
Сколько человек помогает по хозяйству? - Все.
Самая экстравагантная покупка? - Не знаю.
Чего в вашем гардеробе больше всего? - Свитеров.
Образец стиля? - Нет.
Первая дизайнерская вещь? - Все эксклюзивные костюмы для спектакля Шарова Андрея.
Самое большое достижение? - Что живу.
Амбиции? - Много.
Самое большое удовольствие? - Получить признание коллег в творчестве.
Самое большое унижение? - Предательство.
Лучший отдых? - Дома.
Главный недостаток? - Ревность.
Главное достоинство? - Любовь.
Что больше всего огорчает? - Несправедливость.
Лучшее место на земле? - Свой дом.
Утро начинается..? - С ванной.
Самый дорогой предмет интерьера? - Бабушкино зеркало.
Место, где нужно побывать? - Япония.
На что жалко денег? - Ни на что.
Что для вас «наркотик»? - Я сам себе наркотик.
Что не наденете никогда? - Женское платье.
Достаточно денег — это сколько? - Сколько нужно на что нужно.
Что больше всего мешает в жизни? - Не могу сказать слово «нет».
Престиж — это… - То, что ты достиг в жизни.
Самая неудачная покупка? - Была, но не скажу, какая.
Какие украшения допустимы мужчине? - В принципе, никакие. Ношу кольцо, но это подарок.
"STRONG MAN"
№10, октябрь 2008 г.
