Александр Домогаров - один из самых востребованных и любимых зрителями киноактеров. Ему подвластны любые жанры – от сериалов "Бандитский Петербург"и "Марш Турецкого" до первого отечественного блокбастера-фэнтази "Волкодав". Но несмотря на занятость в кино, актер постоянно играет в спектаклях театра им. Моссовета, где работает уже 15 лет. В конце декабря он сыграл здесь Астрова в спектакле Андрея Кончаловского "Дядя Ваня". После премьеры Александр Домогаров ответил на вопросы корреспондента Tata.ru.
- Александр, вам нравится пьеса Чехова "Дядя Ваня"?
- Не могу сказать, что я не любил Чехова, но раньше это был не мой драматург.
- Почему?
- Раньше я не получал предложений играть в пьесах Антона Павловича, как-то не складывалось. Только один раз я сыграл в фильме Бориса Бланка "Если бы знать". Сценарий, написанный Виктором Мережко, был парафразом на тему "Трех сестер". Герои остались прежними, но действие происходило во времена Гражданской войны. Я играл в нем Соленого. Когда Андрей Сергеевич предложил мне сыграть Астрова, я перечитал пьесу, и подумал: "Слов много! Очень много у Астрова букв!" Я шучу, но, честно говоря, мне казалось, что все страдания Астрова по поводу уничтожения лесов, мягко говоря, пахнут нафталином. Читая статьи, которые приносил нам Андрей Сергеевич, я стал многое понимать. Во время репетиций мы получали колоссальный кайф не только от работы, но и от общения.
- Играя на сцене, вы замечаете, кто сидит в зале?
- Иногда замечаю, иногда нет.
- От чего это зависит?
- Это всегда зависит от того, чем занимается артист. Когда он занимается делом, он в зал не смотрит.
- Попробую спросить по-другому: вы чувствуете зал?
- Я его чувствую всегда. Может быть, сейчас уже не так остро. А раньше я делил зал на красные и зеленые пятна. Красные были там, где сидела не очень доброжелательная публика. А зеленые там, где ко мне хорошо относятся. К концу спектакля красных пятен становилось все меньше и меньше.
- Что можно сделать актеру, чтобы зрители изменили свое отношение, заинтересовались, включились в спектакль?
- Делом надо заниматься, делом. Нельзя заранее сказать: сегодня будет хороший спектакль. Он будет, и он в любом случае будет профессиональным. Но иногда он залаживается и летит. А иногда не залаживается. Пришел в театр и думаешь, что ты готов. Вышел на сцену, и - ничего не получается. Или, наоборот, думаешь: "Нет сегодня не могу, нет сил, не хочу". И вдруг все получается. В семь часов актеру нужно выходить на сцену, и никого не интересует, как он себя чувствует, хочется ему играть или не хочется. Но организм уже натренирован, знает, что ему делать, и в нужный момент включается.
- Кончаловский говорит, что спектакль получается, если актеры переживают состояние полета.
- В день премьеры "Дяди Вани" Андрей Сереевич сказал: "Сегодня мы должны летать". Но существительное "премьера" и глагол "летать" - две вещи несовместные. На премьере редко кто летает, на премьере актеры работают. А полет, как и любое творческое состояние души, бывает редко. Но бывает. И это самое дорогое в нашей профессии, когда ты начинаешь летать.
- Иногда говорят: "додинский актер", "фоменковский актер", "васильевский актер". Вы - чей актер?
- Я - моссоветовский актер.
- Вы работаете здесь уже столько лет. Что вас привязывает к этому театру?
- Здесь своя атмосфера, очень мне понятная и лично мне приятная. Не буду говорить обо всех: судьбы у артистов складываются по-разному. Не хочу сказать ничего плохого о Театре Армии, где я до этого отработал 11 лет, и ушел без сожаления. Надо было вытянуть себя оттуда за волосы, как сделал барон Мюнхгаузен. Ролей у меня было много, были и хорошие роли, но интереса я не ощущал. Прошло 11 лет, а как будто не было ничего. Получив предложение сыграть в спектакле "Мой Бедный Марат", я сорвался и ушел. И был возмущен, когда на афише спектакля было написано: Марат - Александр Домогаров, дебют. Может быть, потому, что это была моя первая работа в театре имени Моссовета. Ко мне здесь доброжелательно относятся, и я пытаюсь платить тем же.
- А фраза Ширвиндта "Театр - террариум единомышленников" к этому театру не относится?
- Наверняка, здесь есть какие-то подводные течения, как в любом коллективе. Есть люди недовольные, неудовлетворенные, обиженные. Но только от человека зависит, участвует он в этих "подводных течениях" или нет. Видит ли он в этом смысл жизни или не видит. И нужно ли ему убивать на это время. Мне не нужно. И не интересно. Я в "подводных течениях" не участвую.
- Трудно ли вам освободиться от роли, когда спектакль окончен?
- Никаких сложностей не возникает. Спектакль закончился - и я выхожу из роли. Я же не психопат, а нормальный человек. Но когда играешь три часа с большой внутренней отдачей, после спектакля возникает даже не опустошение, (это неточное слово), а какая-то усталость. Отыграл на сцене три часа, а потом сидишь в гримерке, и настраиваешь себя: "Надо подняться и выйти. Надо заставить себя дойти до машины".
- Вас что-нибудь радует помимо работы?
- Меня радует мой новый дом - он за городом, и там всегда свежий воздух. И мои собаки Тесса и Габи. Покупаю картины, и это мне очень нравится.
- Что на них нарисовано - арлекины и артисты?
- Арлекинов нет, только балерины. Конечно, это не Эдгар Дега, но то, что я покупаю, мне нравится.
Интервью женскому on-line журнале Tata
Денис Белоусов
