Вертинский? Да-да, Вертинский! Самое, пожалуй, странное имя в нашей культуре.
Певец? Да, но тех, кто слышал его вживую осталось совсем немного, а записи остались ужасающего качества. Знаменитая эксцентричность исполнения на фоне скрипа граммофонной игры едва ли может вызвать восторг.
Поэт? Но все эти бесконечные гавайские гитары, пижамы и магнолии постоянно балансируют на грани пошлости и китча.
Артист? Конечно, один из длинной вереницы имен людей, в чью гениальность мы должны поверить на слово — Нежданова, Качалов, Анна Павлова… Не подумайте чего, я тоже не сомневаюсь в их величии. Просто не могу составить о них собственного мнения. В отличии от писателей, например, или композиторов. И о Вертинском не могу. Пошлейшие слова «женушка-жена» вызывают оторопь, а «швырнула в священника обручальным кольцом» - сильнейшие эмоции. Как все это мог придумать и петь один человек?
Если честно то, что Александр Домогаров взялся за спектакль «Вертинский» казалось очередным театральным экспериментом, попыткой сыграть на громком имени на фоне немного пошумевшего одноименного сериала. Таких полумертвых подходов к снаряду десятки, почему вдруг должно было получиться?
На сцене Театра Эстрады кроме самого Домогарова квартет музыкантов и не говорящий за время постановки ни единого слова мим — актер Андрей Кислицын. Декорации, не сменившиеся за два акта. Если раскладывать спектакль на составляющие, в нем нет ничего, что гарантировало бы успех. Как, впрочем, и в феномене Вертинского.
Но это сильное и даже завораживающие действие.
Александр Юрьевич, которому чуть за шестьдесят, читает воспоминания Александра Николаевича, написанные певцом примерно в этом же возрасте. И ты теряешься, какой Саша это говорит? Тот, оставшийся в образе Пьеро на старых афишах, или наш современник - большой актер театра и кино. Кто признается в самом интимном, самом сокровенном, кто говорит об удачах и о поражениях с грустью и юмором?
Это настоящая игра со временем. Не надо обманывать себя, события столетней давности не могут быть актуальными, нет. Сам Вертинский писал, как опасно доверять рассказам стариков, ведь они все путают и часто привирают. Но вдруг оказывается, что время успело размыть и 1914 год, когда восходящая звезда столичных сцен вдруг уехал санитаром в поезд, спасавших наших раненых солдат. И 1954 год, когда Вертинский стал наконец народным артистом СССР, и 2014-й, в котором мы все жили до очередных великих потрясений. И получается, что Александр Домогаров рассказывает и поет (замечательно поет!) о прошлом. О нашем общем прошлом.
И все эти глупые пижамы и магнолии почему-то вызывают слезы на глазах. Какого, казалось бы, черта… Но вызывают и все тут. И вот уже кажется, что экзальтированные поклонницы Вертинского, которые готовы был разносить залы были не такими уж дурными. А сам Пьеро — не тогдашним аналогом «Руки вверх» и Инстасамки. Совсем нет.
В спектакле много про эмиграцию, конечно. Многие рассуждения Вертинского, значительную часть жизни проведшего в чужих странах, кажутся и актуальными и точными.
Воспоминания написаны Александром Николаевичем уже в СССР, и многое в них сглажено, недоговорено. В спектакле тоже некоторые острые углы создатели аккуратно обошли стороной. Не звучат самые, пожалуй, сильные его строки из «То, что я должен сказать», лишь оркестр наигрывает такую знакомую мелодию. Но это не мешает поверить, завороженно следить за актерами и с удивлением ощущать пресловутые мурашки на коже (Вертинский спел бы что-нибудь про мурашки-мурашечки).
Очень хочется написать о том, что Александр Вертинский оживает на сцене Театра Эстрады»… Но нет, это Александр Домогаров точнейшими актерскими приемами и интонациями плетет очень душевное полотно о прошлом, о памяти, и, как кажется, о себе. А может и обо всех нас. И нет, это не выглядит ни претенциозным, ни глупым. Наоборот, возникает очень теплое чувство, забытое почти также, как артисты далекого прошлого. Оно скорее всего не сможет долететь в наш суетливый мир через холодный экран, оно возникает только тут, в зале. Но от этого только ценнее…
Павел Садков
Заместитель главного редактора "Комсомольской Правды"
КП, 4 марта 2025 г.
фото: Яна Булаш, Филипп Гончаров
